Командировка [litres] - Борис Михайлович Яроцкий

Значит, многое, что делается в Союзе офицеров, известно городской администрации. Со слов мэра получалось, что в араба попали случайно. Но так не считал Михаил Спис, и на это у него были веские основания. За Степаном Степановичем — так офицеры называли араба — охотились давно. Только кто? Спецслужба городской администрации или заинтересованные инофирмы? Спросить у мэра напрямую — кто же? — Иван Григорьевич не решился. Слишком много воды утекло, чтоб откровенничать, как в юности. За сорок лет человек способен не только изменить свою внешность, но и сменить свою душу.

Слушал Иван Григорьевич нынешнего мэра, а в прошлом школьного товарища, и памятью уносился в далекую, теперь уже во всем прекрасную молодость. Тогда, в свои семнадцать лет, Славко Ажипа ничего подобного не высказывал. Когда он замечал с точки зрения своего бати крамолу, никогда об этом не говорил человеку в глаза, что это крамола. Он докладывал отцу, а тот уже решал, как поступить.

Не без участия Ажипы-младшего, как много лет спустя догадался Иван Григорьевич, исчезла из города семья Опановичей. Их одноклассник Леня Опанович вслух злобно высказался о первом секретаре горкома: «Он, собака, батька моего вычеркнул». В тот день в газетах были напечатаны списки лауреатов Сталинской премии. Все сотрудники лаборатории, в которой главным технологом был инженер Опанович, получили премии, за исключением самого Опановича. Примерно год до этого события главному технологу предложили вступить в партию, тот деликатно отказался, сославшись на загруженность работой. То была правда. Лаборатория выполняла срочный оборонный заказ. Говорили, что Опановича перевели на Дальний Восток в город Амурск. Там создавали аналогичную лабораторию. В Прикордонный, на родину своих предков, Опановичи не вернулись.

По-настоящему Славка знал только его отец полковник Госбезопасности. С помощью сына Тарас Онуфриевич не один год изучал ученика спецшколы Ивана Коваля. Ваня чувствовал, что Славко хитрый, как гадюка, охоч до чужих секретов. Любил много говорить, чтоб затем много услышать.

По этим и другим соображениям Иван Григорьевич не рискнул на многословие мэра ответить откровенностью. А дело требовало открыться. Ведь кто-кто, а мэр мог в этом деле — хотя бы в поиске майора Пинта — очень помочь.

Но, собственно, осознанно или нет, он уже помогал. Ивана Григорьевича интересовали инофирмы, и Славко Тарасович как предугадывал его интерес — предложил работу в «Экотерре». Может, он догадывался, что Коваль появился в Прикордонном неслучайно, но наверняка не предполагал, что тот действует по своей инициативе. Разведчик Коваль сам перед собой поставил задачу, до поры до времени не посвящать в свой замысел кого бы то ни было. Пока тайной владеет один — это еще тайна. Только разведка никогда не была делом одиночек, пусть даже очень талантливых. Это он понимал лучше, чем кто-либо.

Пугала мысль: а что если дьявольское оружие уже исподволь медленно уничтожает людей — ускоряет приближение смерти? Все равно его предстояло найти и обезвредить.

Зная, что это оружие создано в недрах Пентагона, Иван Григорьевич рассчитывал добраться до него, выявляя своих бывших коллег по Исследовательскому центру. Сколько их, подобно Пинту, перебралось в Россию?

Один из них, этот самый Пинт, был где-то рядом. Но где его искать? В какой фирме? Его одного с детищем злого ума достаточно, чтобы все жители Прикордонного уже к середине XXI века исчезли, как исчезали целые народы и даже цивилизации, оставляя после себя «чудеса света», подобно египетским пирамидам. «Чудеса» Прикордонного оберегали Державу от нашествия. Держава была разрушена изнутри. Пустотелый «троянский конь» стоял посреди Московского Кремля на потеху недругам. Надобность в «чудесах» Прикордонного отпала. «Чудеса» Прикордонного развозили по всему миру, как туристы развозят камни — осколки египетских пирамид.

Один вопрос рождал другой… Еще недавно чудом индустрии называли Украину. Но сейчас ей ли до некогда процветающего города?

Отведав баньку, хорошо поужинав, наговорившись со своим школьным товарищем, Иван Григорьевич возвратился к Забудским. Усаживая друга в «вольво», за рулем которого сидел Витя Кувалда, Славко Тарасович напомнил:

— В понедельник, Ваня, в «Экотерре» состоится инаугурация доктора Коваля. Прошу не опаздывать. Витек за тобой заедет.

Уже в пути Иван Григорьевич обратил внимание на большую картонную коробку, лежавшую на заднем сиденье.

— Что в ней? — спросил Витю.

— Гуманитарная помощь доктору Ковалю.

— Коньяк есть?

— Обязательно.

Было чем порадовать Анатолия Зосимовича.

С поступлением на службу в «Экотерру» работа захлестнула. Теперь Иван Григорьевич выезжал с экспедицией в приднепровские районы.

Экспедицию возглавлял молодой, атлетического телосложения американец по имени Джери. В рабочую группу входили два его соотечественника. Оба были лет на десять старше своего шефа, но все его указания выполняли с армейской четкостью. Один из них, как сразу же определил Иван Григорьевич, несомненно, имел прямое отношение к военной геодезии и картографии, на топографической карте масштаба 1: 10 000 вносил исправления и дополнения. Его широкое скуластое лицо безобразили очки с толстыми линзами, выдавали в нем примесь азиатской крови. Второй — жилистый, тощий, с желтыми водянистыми глазами, видимо, когда-то перенес тропическую малярию. В нем чувствовался опытный химик. В экспедиции он выполнял обязанности дозиметриста и лаборанта. По указанию Джери он брал пробы грунта и тут же, в полевой лаборатории, которая находилась в «джипе», производил анализы.

Геодезиста и картографа звали по-русски — Леня. Он был веселого нрава, болтлив. А вот химик больше отмалчивался. Его звали Билли. По усердию и педантичности в нем угадывался немец. Говорил он с чикагским акцентом. У всех троих наверняка были другие имена и фамилии, чем те, которые значились в документах.

Обслуживали их двое, оба, как любил их называть Джери в кругу своих соотечественников, папуасы: шофер Вася, маленький, с виду подросток, смуглый, как цыган, с иссиня-черными длинными волосами, сзади подвязанными ярко-красной тесемкой. Вася мечтал заработать, как сам признавался, кучу долляров и купить себе на окраине Прикордонного домик с огородом и вишнево-абрикосовым садом. Сразу после армии он женился на вдове с двумя детьми, ее старший сын был чуть моложе своего отчима. Второй «папуас» — врач Иван Григорьевич Коваль, — кроме врачебных выполнял обязанности раздатчика еды.

Перед выездом Вася привозил Ивана Григорьевича в столовую фирмы. Там они загружали термосы с пищей и питьевой водой (в экспедиции американцы не пользовались местными продуктами и местной питьевой водой, чтоб не подхватить инфекционную болезнь). Однажды Вася решил запастись водой в дороге, благо по пути встречалось несколько родников, поэтому в столовой фирмы водой не запасся. Джери наказал Васю двухнедельным заработком, а своим коллегам по-английски заметил:

— Не догляди мы — и папуасы нас к праотцам отправили бы.

Несколько раз Леня как бы невзначай заговаривал с врачом по-английски. Иван Григорьевич обращался